У ВОЙНЫ-НЕ ЖЕНСКОЕ ЛИЦО
Стихотворения посвещенные женщинам, которые участвовали в Великой Отечественной войне
Я ещё, ребята, не жила…
Юлия Друнина
На носилках, около сарая,
На краю отбитого села,
Санитарка шепчет, умирая:
— Я ещё, ребята, не жила…
И бойцы вокруг неё толпятся
И не могут ей в глаза смотреть:
Восемнадцать — это восемнадцать,
Но ко всем неумолима смерть…
Через много лет в глазах любимой,
Что в его глаза устремлены,
Отблеск зарев, колыханье дыма
Вдруг увидит ветеран войны.
Вздрогнет он и отойдет к окошку,
Закурить пытаясь на ходу.
Подожди его, жена, немножко —
В сорок первом он сейчас году.
Там, где возле черного сарая,
На краю отбитого села,
Девочка лепечет, умирая:
— Я ещё, ребята, не жила…
Мама.
Владимир Жуков.
В проломах стен гудит и пляшет пламя,
идет война родимой стороной…
Безмолвная, бессонная, как память,
старушка мать склонилась надо мной.
Горячий пепел жжет ее седины,
но что огонь, коль сын в глухом бреду?
Так повелось, что мать приходит к сыну
сквозь горький дым, несчастья и беду.
А сыновья идут вперед упрямо,
родной земле, как матери, верны…
Вот потому простое слово «мама»,
прощаясь с жизнью, повторяем мы.
иже.
Сестра
Иосиф Уткин
Когда, упав на поле боя —
И не в стихах, а наяву,-
Я вдруг увидел над собою
Живого взгляда синеву,
Когда склонилась надо мною
Страданья моего сестра,-
Боль сразу стала не такою:
Не так сильна, не так остра.
Меня как будто оросили
Живой и мертвою водой,
Как будто надо мной
Россия Склонилась русой головой!..
Отрада
Булат Окуджава
В будни нашего отряда,
в нашу окопную семью
девочка по имени Отрада
принесла улыбку свою.
И откуда на переднем крае,
где даже земля сожжена,
тонких рук доверчивость такая
и улыбки такая тишина?
Пусть, пока мы шагом тяжелым
проходим по улице в бой,
редкие счастливые жены
над ее злословят судьбой.
Ты клянись, клянись, моя рота,
самой высшей клятвой войны:
перед девочкой с Южного фронта
нет у нас ни грамма вины.
А всяких разговоров отрава,
взвивайся воронкою вслед…
Мы идем на Запад, Отрада,
а греха перед пулею нет.
Ты Должна!
Юлия Друнина
Побледнев,
Стиснув зубы до хруста,
От родного окопа
Одна
Ты должна оторваться,
И бруствер
Проскочить под обстрелом
Должна.
Ты должна.
Хоть вернешься едва ли,
Хоть «Не смей!»
Повторяет комбат.
Даже танки
(Они же из стали!)
В трех шагах от окопа
Горят.
Ты должна.
Ведь нельзя притворяться
Перед собой,
Что не слышишь в ночи,
Как почти безнадежно
«Сестрица!»
Кто-то там,
Под обстрелом, кричит…
Кто говорит, что на войне не страшно
Юлия Друнина
Я столько раз видала рукопашный,
Раз наяву. И тысячу — во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
Мама….
Александр Хачков
Почему ты не спишь мать ночами?
И украдкой глаза трёшь рукой
Ведь давно позади, день печали
Да и сын твой, вернулся домой
Ну, ошибка случилась на почте
Да погиб Иванов,но не твой
Адрес был на листочке неточен
Ну живой твой Ванюша,живой
Ты молчишь и счастливо вздыхаешь
Только вдруг повлажнели глаза
Вот слезу ненароком роняешь
Глядя в верх,где висят образа
Ты не спишь ,столько лет ,за ту маму
Что ещё,своего сына ждёт
Ждёт письмо,от него, телеграмму
А оно не идёт…..не идёт….
Женщины войны
Григорий Оксенгендлер
Уж больше полу-века, как кончилась война,
Но подвиг наших женщин не угаснет никогда!
Они для жизни, для победы – всё отдали,
На ратный бой мужчин Вы вдохновляли.
На фронте, в партизанах воевали,
В тылу трудились, фронту помогали.
Своё под пули сердце подставляли,
Собой детей своих Вы защищали.
Из поля-брани раненных носили,
И поцелуй последний им дарили.
Во фронтовых госпиталях ночей не досыпали,
Себя Вы не щадили, раненных спасали.
В каких войсках Вы только не служили?
С мужчинами на равных в бой ходили.
Саратовские девушки – сестры моей подружки,
Вы под гармонь плясали, пели мне частушки.
По зову сердца лётчицами стали,
И в девичьем полку прекрасно воевали.
А, умирая, яркою звездой сгорали,
Любви земной Вы так и не узнали.
Игривые, задорные, мы ВАМИ любовались,
Такими в памяти моей остались.
Качается рожь несжатая …
Юлия Друнина
Качается рожь несжатая .
Шагают бойцы по ней .
Шагаем и мы —
девчата ,
Похожие на парней .
Нет , это горят не хаты —
То юность моя в огне .
Идут по войне девчата ,
Похожие на парней .
Я только раз видала рукопашный ,
Раз — наяву . И тысячу — во сне .
Кто говорит , что на войне не страшно ,
Тот ничего не знает о войне .
Медсестричка
Валентина Голубева
Сапоги скользили по траве,
До чего ж тяжёлым был солдат!
«Ты не умирай!»- она просила,
«Попадешь ты скоро в медсанбат!»
«Дочка! Брось меня… не донесешь!»-
Медсестричке простонал он вновь.
Но сцепила зубы и ползет!
В кровь ладошки и коленки в кровь!
Стоп. Воронка. «Здесь передохнем…
Я бинты поправлю, напою…»
Медсестричке девятнадцать лет,
И девчонка первый раз в бою.
Слезы по измазанным щекам,
Страшен пули свист над головой,
Но ещё немного — и свои…
Дотащила, главное — живой!!!
Скольких вынесла она потом
И считать не думала девчонка.
Милая! Земной тебе поклон
От спасенных и от их потомков!
Медсестра
Валерий Панфилов
Рвануло рядом, и завертело
Моё израненное тело.
И не дожить бы до утра,
Да подоспела медсестра.
Меня тащила ты за собой,
И удивлялась: ещё живой!
А я смотрел на небеса
И по щеке текла слеза.
Смерть не давала тебе идти,
Ты прижималась к моей груди.
Мой молчаливый ловила взгляд
И говорила: терпи, солдат.
А я от боли бинты срывал,
И одуванчик в крови купал.
Просил вернуть свой пистолет,
Ты ж материлась мне в ответ.
Шальная пуля ко мне спешила,
Но ты меня собой прикрыла.
Вздохнула тихо и замерла,
Пусть будет проклята война.
Меня тащила ты за собой,
Но ты погибла, а я – живой.
И я смотрю на небеса,
А по щеке течёт слеза.
Мои героини
Э.Бояршинова
Здесь над Волгою
Небо спокойно и сине,
Словно не было
Той самой страшной из войн.
Здесь прошли вы с боями,
Мои героини,
Чтоб спасти синеву
Над моей головой.
Я люблю вас, вчерашних, —
В походных шинелях…
Пусть девчонки –
В атаках никто не дрожал.
Я люблю ваши песни –
За то, что их пели
Перед смертью,
В разлуках, в сырых блиндажах.
Я люблю вашу верность
Товарищам близким –
И спасённым, и павшим
Друзьям боевым.
Эту верность
В молчанье хранят обелиски,
Завещая бессмертную
Память живым.
И теперь вы
Своей безупречной судьбою
Призываете молодость
Правде служить.
Вам ещё –
Поколенья вести за собою:
Вас проверила смерть
И проверила жизнь.
Я люблю вас, сегодняшних, —
Милых и звонких…
Как вы в праздник Победы
Светлы и шумны,
Фронтовые подруги,
Седые девчонки,
Молодые мои ветераны войны!
Суровый танец
Л.Татьяничева
И на току,
И в чистом поле
В войну я слышала не раз:
— А ну-ка, бабы,
Спляшем, что ли!
И начинался сухопляс.
Без музыки.
Без вскриков звонких,
Сосредоточены, строги,
Плясали бабы и девчонки,
По-вдовьи повязав платки.
Не павами по кругу плыли,
С ладами чуткими в ладу,
А будто дробно молотили
Цепами горе-лебеду.
Плясали, словно угрожая
Врагу:
— Хоть трижды нас убей,
Воскреснем мы и нарожаем
Отечеству богатырей!
Наперекор нелёгкой доле,
Да так, чтобы слеза на глаз,
Плясали бабы в чистом поле
Суровый танец –
Сухопляс.
Ей приснилось, что она – Россия
Л.Татьяничева
Пуля, жизнь скосившая сыновью,
Жгучей болью захлестнула мать.
Некого с надеждой и любовью
Ей теперь под кров свой ожидать!
От глухих рыданий обессиля,
Задремала. И приснилось ей,
Будто бы она – сама Россия,
Мать ста миллионов сыновей.
Будто в поле, вихрем опалённом,
Где последний догорает бой,
Кличет, называя поимённо,
Сыновей, что не придут домой.
Беззаветно храбрых и красивых,
Жизнь отдавших, чтоб жила она…
Никогда их не забыть России,
Как морей не вычерпать до дна…
Свет дымится; он пропитан кровью.
Меж убитых тихо мать идёт
И с суровой терпеливой скорбью
В изголовье Вечность им кладёт.
А в душе не иссякает сила.
И лежит грядущее пред ней,
Потому что ведь она – Россия,
Мать ста миллионов сыновей!
Пусть не в меня в прямом бою…»
Л.Татьяничева
Пусть не в меня в прямом бою
Вонзался штык чужой огранки,
Прошли сквозь молодость мою
Года
Тяжёлые, как танки.
О трудный марш очередной
За хлебом,
Клеклым от бурьяна,
И над молчаньем площадей
Суровый голос Левитана…
А дети в ватничках худых,
А вдов опущенные плечи!
Нет горше будней фронтовых,
Но эти –
Вряд ли были легче…
Ты знаешь это.
Ты видал
Цеха бессонные, в которых
Из гнева плавится металл,
А слёзы
Превращались в порох.
Сестричка
И. Мордовина
Сестричка новая к нам в госпиталь пришла,
Росточка малого, одна нам с ней беда:
Носилки с раненым она не подняла.
— Прислали нам помощницу, бессильная она.
Она зверьком затравленным носилась день и ночь,
Сестра бойцам израненным старалась всем помочь.
Там скажет слово доброе, немного посидит…
Глядишь, она, бессменная, повязки кипятит.
Нужна всем стала Анечка, кричат и там и тут,
Бойцы сестричку милую Дюймовочкой зовут.
Она умеет ласково с больными говорить,
В руках ее все ладится, все спорится, горит.
От боли кто заходится, она к тому спешит,
Души куски разбитые ему соединит.
Анюточка-Дюймовочка, тебе большой поклон
От тех, кому смягчила ты от боли дикий стон.
Не стала ты бездушною от страшных лет войны,
Твоей улыбкой доброю те дни озарены.
Как жить всем нам с сочувствием, советом подскажи,
О своей трудной юности потомкам расскажи.
Мы за церквушкой деревенскою
Яков Козловский
Мы за церквушкой деревенскою,
У тихой рощи на краю
Хороним Лельку Воскресенскую,
Погибшую в ночном бою.
Она лежит, не легендарная,
Смежив ресницы, как во сне,
А рядом сумка санитарная
С бинтом багровым на ремне.
Свод неба вместе с лунной долькою
Туманным залит молоком,
Полковник,стоя перед Лелькою,
Слезу стирает кулаком.
Свое забывший положение,
Седой, видавший смерть не раз,
«Прощай» ли шепчет или прощения
У Лельки просит в этот час?
А мне бы плакать в одиночестве
Весь день сегодня напролет…
К торжественной готовясь почести,
Винтовки зарядил мой взвод.
Женат полковник и, наверное,
Не знает он, лихой в бою,
Что хороню я нынче первую
Любовь мою.
Материнская слава
Е.Хоринская
Она при встрече людям говорила:
— Какие ж были у меня дела…
Я никогда в разведку не ходила
И самолеты в небо не вела.
Я в жизни подвигов не совершила,
Жила, как все, в простой семье своей,
Я просто мыла, стряпала и шила,
Да вот еще растила сыновей…
А сыновья ее шептали имя,
Идя родную землю защищать.
И шла она незримо вместе с ними,
Совсем седая, ласковая мать.
В платке цветном встречала за оградой,
Рассматривала молча ордена…
И каждою сыновнею наградой
Она сама была награждена.
Красный цвет на сумке цвета хаки.
Борис Костров
Красный цвет на сумке цвета хаки.
Где они, твои 16 лет?
До войны с тобой на «ты» не всякий
Говорить осмелился б поэт…
А теперь сидим мы вот и курим,
Под рукой у каждого наган…
Помню, как-то в огненную бурю
Первая моих коснулась ран.
Я не знал тебя тогда, Мария,
Но, прощаясь с жизнью, может быть,
Обнял землю и сказал: — Россия,
Ты ее не можешь позабыть.
Ну, а дальше – белая палата
Да повязки тяжкие в крови,
В темной биографии солдата
Светлая страница о любви.
Что еще? Про ненависть и славу
До зари беседа, а потом
Наизусть читаешь ты «Полтаву»,
Битвы вспоминая под Орлом.
Да меня украдкой даришь взглядом,
Дым табачный гонишь от лица…
Так всю ночь. И все за то, чтоб рядом
Быть со мною вечно. До конца.
Русская бабка
Ю. Кузнецов.
Утром фрицу на фронт уезжать,
И носки ему бабка связала,
Ну совсем как немецкая мать,
И хорошее что-то сказала.
Неужели старуха права
И его принимает за сына!
Он-то знал, что старуха — вдова…
И сыны полегли до едина. —
На, возьми! — ее голос пропел.—
Скоро будут большие морозы! —
Взял носки, ей в глаза поглядел
И сдержал непонятные слезы.
Его ужас три года трепал.
Позабыл он большие морозы.
Только бабку порой вспоминал
И ее непонятные слезы.
Не той, что из сказок, не той, что с пеленок…
К. Симонов.
Не той, что из сказок, не той, что с пеленок,
Не той, что была по учебникам пройдена,
А той, что пылала в глазах воспаленных,
А той, что рыдала, — запомнил я Родину.
И вижу ее накануне победы
Не каменной, бронзовой, славой увенчанной,
А очи проплакавшей, идя сквозь беды,
Все снесшей, все вынесшей русскою женщиной.
Ах, война, что ж ты сделала, подлая
Б. Ш. Окуджава
Ах, война, что ж ты сделала, подлая,
Вместо свадеб — разлуки и дым.
Наши девочки платьица белые
Раздарили сестрёнкам своим.
Сапоги — ну куда от них денешься,
Да зелёные крылья погон.
Вы наплюйте на сплетников, девочки,
Мы сведём с ними счёты потом.
Пусть твердят, что надеяться не на что,
Что идёте судьбой наугад.
До свидания, милые девочки,
Постарайтесь вернуться назад…
Я ушла из детства
Ю. Друнина
Я ушла из детства в грязную теплушку,
В эшелон пехоты, в санитарный взвод.
Дальние разрывы слушал и не слушал
Ко всему привыкший сорок первый год.
Я пришла из школы в блиндажи сырые,
От Прекрасной Дамы в «мать» и «перемать»,
Потому что имя ближе, чем «Россия»,
Не могла сыскать.
Шли женщины…
Евгения Храмова
Шли женщины,
И на плечах – лопаты:
Окопы рыть под городом Москвой.
Она смотрела на меня с плаката,
Седая, с непокрытой головой…
Качается рожь несжатая.
Ю.Друниной
Качается рожь несжатая.
Шагают бойцы по ней.
Шагаем и мы — девчата,
Похожие на парней.
Нет, это горят не хаты —
То юность моя в огне…
Идут по войне девчата,
Похожие на парней.
Запас прочности
Ю. Друнина
До сих пор не совсем понимаю,
Как же я, и худа, и мала,
Сквозь пожары к победному Маю
В кирзачах стопудовых дошла.
И откуда взялось столько силы
Даже в самых слабейших из нас?..
Что гадать!- Был и есть у России
Вечной прочности вечный запас.
Нет, это не заслуга
Ю. Друнина
Нет, это не заслуга, а удача
Стать девушке солдатом на войне.
Когда б сложилась жизнь моя иначе,
Как в День Победы стыдно было б мне!
С восторгом нас, девчонок, не встречали:
Нас гнал домой охрипший военком.
Так было в сорок первом. А медали
И прочие регалии потом…
Смотрю назад, в продымленные дали:
Нет, не заслугой в тот зловещий год,
А высшей честью школьницы считали
Возможность умереть за свой народ.
Баллада о десанте
Ю. Друнина
Хочу,чтоб как можно спокойней и суше
Рассказ мой о сверстницах был…
Четырнадцать школьниц — певуний, болтушек —
В глубокий забросили тыл.
Когда они прыгали вниз с самолета
В январском продрогшем Крыму,
«Ой, мамочка!» — тоненько выдохнул кто-то
В пустую свистящую тьму.
Не смог побелевший пилот почему-то
Сознанье вины превозмочь…
А три парашюта, а три парашюта
Совсем не раскрылись в ту ночь…
Оставшихся ливня укрыла завеса,
И несколько суток подряд
В тревожной пустыне враждебного леса
Они свой искали отряд.
Случалось потом с партизанками всяко:
Порою в крови и пыли
Ползли на опухших коленях в атаку —
От голода встать не могли.
И я понимаю, что в эти минуты
Могла партизанкам помочь
Лишь память о девушках, чьи парашюты
Совсем не раскрылись в ту ночь…
Бессмысленной гибели нету на свете —
Сквозь годы, сквозь тучи беды
Поныне подругам, что выжили, светят
Три тихо сгоревших звезды…
Мать
В. Тушнова.
Года прошли,
А помню, как теперь,
Фанерой заколоченную дверь,
Написанную мелом цифру «шесть»,
Светильника замасленную жесть,
Колышет пламя снежная струя,
Солдат в бреду…
И возле койки — я.
И рядом смерть.
Мне трудно вспоминать,
Но не могу не вспоминать о нем…
В Москве, на Бронной, у солдата — мать.
Я знаю их шестиэтажный дом,
Московский дом…
На кухне примуса,
Похожий на ущелье коридор,
Горластый репродуктор,
Вечный спор
На лестнице… ребячьи голоса…
Вбегал он, раскрасневшийся, в снегу,
Пальто расстегивая на бегу,
Бросал на стол с размаху связку книг —
Вернувшийся из школы ученик.
Вот он лежит: не мальчик, а солдат,
Какие тени темные у скул,
Как будто умер он, а не уснул,
Московский школьник… раненый солдат.
Он жить не будет.
Так сказал хирург.
Но нам нельзя не верить в чудеса,
И я отогреваю пальцы рук…
Минута… десять… двадцать… полчаса…
Снимаю одеяло, — как легка
Исколотая шприцами рука.
За эту ночь уже который раз
Я жизнь держу на острие иглы.
Колючий иней выбелил углы,
Часы внизу отбили пятый час…
О, как мне ненавистен с той поры
Холодноватый запах камфары!
Со впалых щек сбегает синева,
Он говорит невнятные слова,
Срывает марлю в спекшейся крови…
Вот так. Еще. Не уступай! Живи! …
Он умер к утру, твой хороший сын,
Твоя надежда и твоя любовь…
Зазолотилась под лучом косым
Суровая мальчишеская бровь,
И я таким увидела его,
Каким он был на Киевском, когда
В последний раз,
Печальна и горда,
Ты обняла ребенка своего.